Ленин и его письма родным – «О ссылке» (часть 1)

Я родился в год столетия Ленина. Сто лет — это большой и очень «ровный» промежуток времени. За прошедшее столетие Ленин успел превратиться в памятник, в мавзолей. В цитаты, которые советские школьники и студенты переписывали в конспекты, ничего в них, не понимая и не желая понимать.
Ленин перестал быть человеком — он стал пророком, непогрешимым провидцем и лишился всего человеческого. Это сделала советская пропаганда.
Между тем, Владимир Ильич был молодым. У него была мама, которую он очень любил. У него были родные братья и сестры. Он радовался прогулкам, любил кататься на коньках (и довольно недурно на них катался!). Любил путешествовать.
Ленин признавал свои ошибки, не боялся ошибиться. Мог честно признаться, что плохо знает иностранный язык.
Он никогда не был великим, непогрешимым, «на пьедестале» — таким, каким его потом нарисовала советская «лениниана».
С детства на полке у меня стояло красочное издание: «Письма Владимира Ильича Ленина к родным». В нем настоящий, живой человек, который общается с родными и близкими.
Именно в письмах и есть истинное лицо любого человека, ведь пишет он их за десятки лет до того, как станет человеком, перевернувшим мир.
Давайте почитаем письма вождя мирового пролетариата. Это не сложно и в данном случае, вполне прилично. Их опубликовали именно для этого. И в них Ленин — молодой, почти 30-летний. И более зрелый. Но главное — такого Ленина нам никогда не показывали официально. Не прятали, но и не старались показать.
Читать будем издание посолиднее — классику жанра. 37 том полного собрания сочинений, который так и называется «Письма к родным. 1893–1922» (ГИПЛ 1957).
Для начала выясним вопрос: кому писал Владимир Ильич Ульянов, кто были его родные?

«В том входят сохранившиеся письма, записки и телеграммы В. И. Ленина, посланные им матери М. А. Ульяновой, старшей сестре Анне Ильиничне Ульяновой-Елизаровой и ее мужу Марку Тимофеевичу Елизарову, брату Дмитрию Ильичу Ульянову, младшей сестре Марии Ильиничне Ульяновой и жене Надежде Константиновне Крупской».

Младшую сестру Марию в семье ласково называли «Маняша» — в своих письмах Владимир Ильич так и обращается к ней.

Ленин о селе Шушенском, о месте своей ссылки

В 1895 году, то есть в возрасте 25 лет, будущий «вождь мирового пролетариата», был арестован за революционную деятельность. Чуть больше года, пока велось следствие, он провел в заключении. Он был приговорен к ссылке в Сибирь — место отбывания село Шушенское. 18 мая 1897 года Владимир Ильич пишет маме и сестре, рассказывая о том, что оно из себя представляет.
Очень интересно, как Ленин называет Шушенское:

«Шу-шу-шу — село недурное. Правда, лежит оно на довольно голом месте, но невдалеке (версты 11/2–2) есть лес, хотя и сильно повырубленный. К Енисею прохода нет, но река Шушь течет около самого села, а затем довольно большой приток Енисея недалеко (1–11/2 версты), и там можно будет купаться. На горизонте — Саянские горы или отроги их; некоторые совсем белые, и снег на них едва ли когда-либо стаивает. Значит, и по части художественности кое-что есть, и я недаром сочинял еще в Красноярске стихи: „В Шуше, у подножия Саяна…“, но дальше первого стиха ничего, к сожалению, не сочинил!».

Через два месяца, 19 июля 1897 года, в письме матери и младшей сестре, он вновь рассказывает о месте своей ссылки.

«Ты просишь, Маняша, описать село Шу-шу-шу… Гм, гм! Да ведь я, кажись, однажды уже описывал его. Село большое, в несколько улиц, довольно грязных, пыльных — все как быть следует. Стоит в степи — садов и вообще растительности нет. Окружено село… навозом, который здесь на поля не вывозят, а бросают прямо за селом, так что для того, чтобы выйти из села, надо всегда почти пройти через некоторое количество навоза. У самого села речонка Шушь, теперь совсем обмелевшая. Верстах в 1–11/2 от села (точнее, от меня: село длинное) Шушь впадает в Енисей, который образует здесь массу островов и протоков, так что к главному руслу Енисея подхода нет. Купаюсь я в самом большом протоке, который теперь тоже сильно мелеет. С другой стороны (противоположной реке Шушь) верстах в 11/2 — "бор", как торжественно называют крестьяне, а на самом деле преплохонький, сильно повырубленный лесишко, в котором нет даже настоящей тени (зато много клубники!) и который не имеет ничего общего с сибирской тайгой, о которой я пока только слыхал, но не бывал в ней (она отсюда не менее 30–40 верст). Горы… насчет этих гор я выразился очень неточно, ибо горы отсюда лежат верстах в 50, так что на них можно только глядеть, когда облака не закрывают их… точь-в-точь как из Женевы можно глядеть на Монблан. Поэтому и первый (и последний) стих моего стихотворения содержит в себе некую поэтическую гиперболу (есть ведь такая фигура у поэтов!) насчет "подножия"… Поэтому на твой вопрос: "на какие я горы взбирался" — могу ответить лишь: на песчаные холмики, которые есть в так называемом „бору“ — вообще здесь песку достаточно».

В дальнейшем Владимир Ильич много охотился. Покупке ружья его статус политического ссыльного никак не помешал. Ленин много гуляет, хорошо питается. Свежий воздух, природа. В результате этого Ленин даже поправляет здоровье и вообще забывает о болезни желудка, которая была у него до ссылки. В итоге, когда к нему в Шушенское приезжает Надежда Константиновна Крупская со своей матерью Елизаветой Константиновной, он так описывает это 10 мая 1898 года в письме к маме М. А. Ульяновой:

«Приехали они седьмого мая вечером, и как раз ухитрился я именно в этот день уехать на охоту, так что они меня не застали дома. Я нашел, что Надежда Константиновна высмотрит неудовлетворительно — придется ей здесь заняться получше своим здоровьем. Про меня же Елизавета Васильевна сказала: "Эк Вас разнесло!" — отзыв, как видишь, такой, что лучше и не надо!».

Н. К. Крупская приехала в Шушенское, так сказать, в статусе невесты Владимира Ильича. При этом она сама тоже политически ссыльная — ей определили в качестве места отбывания… город Уфу. Крупская получает разрешение навестить Ленина. А дальше 17 мая 1898 года он пишет маме:

«Н. К., как ты знаешь, поставили трагикомическое условие: если не вступит немедленно (sic!) в брак, то назад в Уфу. Я вовсе не расположен допускать сие, и потому мы уже начинаем "хлопоты" (главным образом прошения о выдаче документов, без которых нельзя венчать), чтобы успеть обвенчаться до поста (до петровок): позволительно же все-таки надеяться, что строгое начальство найдет это достаточно „немедленным“ вступлением в брак?!».

Так в ссылке Владимир Ильич и Надежда Константиновна и обвенчались.
Были ли у Ленина в ссылке проблемы? Были. О них мы узнаем из его писем. Долгое получение почты, потеря писем и посылок. Очень сложная дорога в Шушенское, из-за чего ни мама, ни сестры Ленина там так и не навестили. Бедный ассортимент и высокая стоимость товаров. Недостаток денег.
7 февраля 1898 года Владимир Ильич пишет маме, отвечая ей на вопрос, что необходимо ему прислать:

«Еще разве вот что — лайковые перчатки, если можно их купить без мерки (в этом я сомневаюсь). Никогда я их не носил, ни в Питере, ни в Париже, а в Шушушу хочу попробовать — летом от комаров. На голову-то сетку наденешь, а рукам достается изрядно. Глеб уверяет меня, что здешние комары прокусывают перчатки, — но я не верю. Конечно, уж выбирать надо перчатки подходящие — не для танцев, а для комаров».

Тот, кто был в Сибири летом, кто ходил в лес и знаком с комарами и мошкарой, тот понимает, о чем Ленин пишет.
А вот за это письмо молодого Владимира Ильича сейчас точно записали бы в «мракобесы», «сексисты» и консерваторы. В письме маме и мужу своей старшей сестры М. Т. Елизарову (в честь которого потом в Ленинграде появится станция метро Елизаровская), Ленин рассказывает о еще одной проблеме. Без собаки охотится в тайге неудобно и непродуктивно. Вот он и пишет:

«P. S. У меня опять появилась охотничья собака: сеттер. Привез один товарищ из города. Посмотрим, что выйдет, сумеет ли она дожить до весны (еще молода очень, и я опять боюсь, не очумела бы). Один недостаток— принадлежность к женскому сословию…».

Продолжение следует…