Спасение людей на подлодке С-178: Подвиг Сергея Кубынина
«КП» писала об этой истории: 21 октября 1981 года в Японском (Восточном) море была протаранена дизельная подводная лодка С-178. В нее врезалось рефрижераторное судно, которое вел пьяный капитан.
Лодка шла в надводном положении. Командир с несколькими офицерами и матросами находились на мостике. В темноте и тумане они не заметили рефрижератора, на котором не включили ходовые огни и который должен был пропустить лодку, не входя в залив.
Страшный удар в борт опрокинул субмарину. Всех, кто находился на мостике, выбросило за борт. Подлодка легла на грунт, глубина 33 метра, с огромной пробоиной в шестом отсеке. Матросы и мичманы в кормовых отсеках погибли сразу. А в первых двух остались несколько офицеров и два десятка матросов. Их возглавил старший помощник командира капитан-лейтенант Сергей Кубынин.
- Мы затонули в считаные секунды,- вспоминает он. - Погас свет, отовсюду хлынула вода...
Кубынин вместе с инженером-механиком лодки капитаном-лейтенантом Валерием Зыбиным решил выпустить нескольких мичманов и матросов через трубу торпедного аппарата. Определили первую тройку, помогли надеть гидрокостюмы. Но на пришедшую на помощь подлодку «Ленок» перебраться удалось не всем. Хотя водолазы спасателя пытались перетащить к себе подводников, выходящих из С-178, люди в шоке не понимали, что им нужно делать, и стремились к поверхности океана. Да и на всех спасательных комплектов для выхода за борт не хватило.
Операция
Только на третьи сутки водолазы смогли передать на лодку недостающие комплекты. Кубынин и Зыбин стали выпускать узников затонувшей субмарины: по три человека влезали в трубу торпедного аппарата, потом ее задраивали, впускали воду и открывали переднюю крышку.
Там, на выходе, попавших в смертельную ловушку моряков ожидали водолазы с подлодки «Ленок». Та отыскала застывшую на дне С-178 и легла неподалеку. К аварийной субмарине протянули трос, и по нему водолазы переводили в шлюзовую камеру лодки-спасателя выходивших из торпедного аппарата подводников. А оттуда - в барокамеру (только так после трех суток пребывания в подводном заточении можно было избежать кессонной болезни).
Самым последним, как и подобает командиру, покидал отсек старпом. Кубынин посветил фонарем и проверил, все ли вышли. Все. Теперь можно было затопить отсек полностью. С трудом прополз по трубе к открытой передней крышке. Выбрался на надстройку, огляделся: никого нет (у водолазов как раз была пересменка). Решил добраться до рубки и там, на ее верхотуре, выждать декомпрессионное время, а уж затем всплыть на поверхность. Но не вышло - потерял сознание. Поддутый гидрокостюм вынес его на поверхность как поплавок.
Берег
Кубынин пришел в себя в барокамере на судне «Жигули», которое также участвовало в спасательной операции. Врачи поставили диагноз: отравление углекислотой, отравление кислородом, разрыв легкого, обширная гематома, пневмоторакс, двусторонняя пневмония, переохлаждение...
Потом был госпиталь. В палату к Кубынину приходили матросы, офицеры, совсем незнакомые люди: пожимали руку, благодарили за стойкость, за выдержку, за спасенных матросов, дарили цветы, несли виноград, дыни, арбузы, мандарины. Это в советском, в октябрьском-то Владивостоке! Палату, где лежал Кубынин, прозвали в госпитале «цитрусовой»...
Впервые в мире из затонувшей подлодки сумели выйти более 20 человек. Впервые в мире подводники переходили под водой из одной субмарины в другую, а подводник, получивший столько профзаболеваний, сумел остаться в живых.
1976 год. Курсанты военно-морского училища Константин Сиденко (слева) и Сергей Кубынин. Первому суждено было стать адмиралом. А второго после ЧП выжили с флота. Фото: Wikimedia Commons«Вам на флоте делать нечего»
Более 25 лет подробности той катастрофы держали в секрете. Особисты конфисковали вахтенный журнал, медицинские карты - все документы, которые могли бы рассказать о подвиге моряков.
У каждого члена экипажа взяли подписку о неразглашении. Всех матросов и старшин лодки досрочно уволили - «по болезни». А офицеров и мичманов перевели на берег подальше от кораблей. Иначе как кадровой расправой это не назовешь.
А что же Кубынин? Военный прокурор предложил ему сдать командира, иначе «сам разделишь с ним нары». Кубынин командира не сдал, то есть не признал его виновным в катастрофе. Тем не менее командира осудили на 10 лет, а Кубынину дали понять, что на флоте ему больше делать нечего.
Однако все же нашлись адмиралы, которые вознамерились по справедливости воздать должное мужественному офицеру - пытались представить его к ордену Ленина. Но представление так и утонуло в сейфах управления кадров Военно-морского флота. Столичные кадровики намекнули борцам за справедливость: мол, какой еще орден, если половина экипажа лодки погибла…
И, похоже, уже никого не интересовало, что вторая половина была спасена благодаря прежде всего Кубынину.
В борьбу за справедливость включился бывший Главком ВМФ, президент Союза моряков-подводников адмирал флота Владимир Чернавин. Писал письма в высокие инстанции и штабы, напоминал о подвиге старпома С-178, ходатайствовал о его награждении, вместе с другими адмиралами флота подписал наградной лист.
Чернавину отвечали: «В личном деле офицера отсутствуют документы, связанные с аварией на подводной лодке, и характеризующий материал о поведении и действиях С. М. Кубынина в экстремальной обстановке...» Наградной лист на присвоение звания Героя России Кубынину так и остался под сукном у чиновников...
Размышления
На мой взгляд, Сергей Кубынин совершил в своей жизни по меньшей мере три подвига. Первый - офицерский, когда он грамотно и самоотверженно действовал при спасении оставшихся в живых членов экипажа затонувшей подлодки. Еще никому не удалось повторить такое.
Второй подвиг - гражданский, когда спустя годы он сумел добиться, чтобы на Морском кладбище Владивостока был приведен в порядок заброшенный мемориал погибшим морякам С-178. Память о своих ребятах он увековечил. Наконец, третий - чисто человеческий подвиг: Кубынин взял на себя заботу об оставшихся в живых сослуживцах. Им сегодня уже немало лет, а та смертельная переделка, в которую они попали более 30 лет назад, сказалась на здоровье самым сокрушительным образом. Бывшие матросы и старшины обращаются к нему как к своему пожизненному командиру, которому они верили тогда, у смертной черты, которому верят и сегодня, что только он и никто другой спасет их от бездушия и произвола военкоматских и медицинских чиновников. И он спасает их, пишет письма в высокие инстанции, хлопочет и… заставляет-таки государство делать то, что оно обязано делать.
Но капитан 1 ранга Кубынин на судьбу не в обиде. Сейчас он служит в МЧС. Как и прежде, спасает людей. Только дежурить в подземном бункере Южного округа Москвы становится год от года труднее - сказывается та давняя авария. Всех своих товарищей-подводников он помнит поименно. И тех, кто каждый год встречается с ним 21 октября у рубки С-178, установленной на Морском кладбище Владивостока, и тех, кого навсегда поглотила морская бездна…
Николай ЧЕРКАШИН, капитан 1 ранга запаса.
Сергей Кубынин продолжает служить - охраняет покой жителей столицы. Фото: Wikimedia CommonsЗВОНОК ГЕРОЮ
«Чувствую вину за погибших»
Я нашел капитана 1 ранга в отставке Сергея Кубынина по телефону - в Москве его не было, он отдыхал в санатории на Черном море. Поговорили. Каперанг первым делом сообщил мне, что все годы после увольнения из армии не переставал «пахать», сейчас - «в одной из структур гражданской обороны столицы». Но о характере работы сказал скупо и неохотно, как бы стесняясь. Я и не стал докапываться. Мне нужно было расспросить его о куда более важном.
- Сергей, после катастрофы твоей подлодки прошло почти 40 лет. О том, что ты спас тогда десятки людей, написана куча материалов. И во всех говорится, что о твоем награждении просили весьма сановитые люди. В погонах и без. Предлагали даже представить тебя к Герою России. Почему же не срослось?
- Потому что вес просящих был невелик.
- Ничего себе невелик! За тебя же ходатайствовал сам бывший Главком ВМФ адмирал флота Чернавин! Были и другие крупные чины…
- И Чернавину, и другим в наградных управлениях отвечали одинаково: «В личном деле офицера Кубынина не представлены факты, подтверждающие его героизм»…
- Но ведь, насколько мне известно, тогдашний начальник штаба Тихоокеанского флота вице-адмирал Голосов уже вскоре после трагедии представлял тебя к высокой госнаграде.
- Да, представлял. Но вскоре из моего личного дела убрали все, что касалось моих действий на затонувшей подлодке. Тут, видимо, сыграли роль слова тогдашнего Главкома ВМФ адмирала флота Горшкова. Он приехал в гарнизон, когда мы, оставшиеся в живых, находились еще в барокамере и собрались выходить. Горшков сказал тогда: «Встречать цветами их не будем». И то был приговор…
- И все-таки ты вину свою как старпом лодки за ее катастрофу, за гибель людей чувствуешь?
- Я чувствую ее все 39 минувших лет. Каждый день, каждую секунду…
- И тем не менее многие флотские люди пишут и говорят, что в тех условиях ты все же совершил подвиг…
- Да, говорят и пишут. Но как только заходит разговор о представлении меня к награде, некоторые начинают давать задний ход. А иные даже попрекают тем, что я «выпрашиваю себе орден». Извините, мне неприятно говорить обо всем этом…
Я позвонил и вице-адмиралу в отставке Герою Советского Союза Рудольфу Голосову, тому самому, который еще 39 лет назад представлял Кубынина к высокой госнаграде. И спросил его, не изменил ли он свое отношение к тому, что произошло с бывшим старпомом подлодки. Адмирал ответил немногословно:
- Я свою позицию не изменил. Кубынин, на мой взгляд, заслуживает ордена Мужества. Несмотря на все, что произошло в октябре 1981-го с ним и с подлодкой.
Такое же мнение в разговоре со мной высказал и председатель клуба подводников капитан 1 ранга в отставке Игорь Курдин.
Но было и такое мнение бывшего офицера Главного штаба ВМФ СССР, который 39 лет назад работал в составе комиссии, расследовавшей причины катастрофы (он просил не называть его имени): «Да, Кубынин проявил тогда героизм. Но в «окопе» собственного… разгильдяйства».
- Это вы о чем? - уточнил я.
- А о том, что старпом в день трагедии находился в рубке вместе с командиром лодки. И тоже обязан был нести ответственность за то, куда и как она идет в тумане.
- Этот ложь! В момент столкновения лодки с баржей я находился в кают-компании и вместе с корабельным старшиной Зыковым писал приказ по вахте после возвращения в базу. А командир был в рубке, - отвечает на это сам Кубынин.
И вот теперь я думаю о парадоксах того, что случилось с Кубыниным: подвиг при исправлении командирской ошибки? Ведь вину свою Кубынин с рыцарской офицерской прямотой признает. Но какую именно вину и за что? Сергей ответил мне так:
- Мне трудно это объяснить. Это душевная вина. Ведь командира уже нет, а получается, что теперь я несу перед родственниками ответственность за гибель корабля, за погибших членов экипажа…
И нет таких весов, на которых можно было бы измерить, какая часть этой вины лежит на нем, а какая - на командире. А вопрос о награде по-прежнему остается дискуссионным.
Подпишитесь на рассылку
Подборка материалов с сайта и ТВ-эфиров.
Комментарии