Страшные тайны искалеченного города: как батальон «Азов»* сдает Мариуполь

К субботнему утру боевые действия в Мариуполе неумолимо двигались к логичному финалу. Остались три очага сопротивления: «Азовсталь», куда оттянулись основные силы «Азова», нацгвардии и ВСУ. Завод имени Ильича на севере города и Приморский район, где до недавнего времени работала посадочная площадка для вражеских вертолетов. На практике все оказалось сложнее и разбираться в ситуации пришлось лично, на месте.
Ночью в Сети появился ролик, снятый нашей коллегой со «Звезды» Наданой Фридрихсон в захваченном или «освобожденном» здании Мариупольского СБУ. Судя по найденным в здании женским парикам, комплектам парадной формы и флагам «Правого сектора» (запрещенная в РФ организация), симбиоз украинских спецслужб и экстремистов закончился плачевно.
Интернет знал, где находится СБУ в Мариуполе – улица Георгиевская 77. Рядом сквер со взорванным театром, мелькнула мысль: «зайдем, заодно». Сейчас. За ночь обстановка в районе, куда мы направлялись, поменялась. Первое что поразило – на въезде в Мариуполь с Запорожского шоссе вдруг исчезла бесконечная толпа, бредущая прочь из города. Мы насчитали лишь десяток беженцев, везущих вещи в чемоданах на колесиках или в универсамовских тележках. Исчез поток машин с плакатами «Дети» и обрывками простыней на зеркалах. Бойцы на въездном блокпосту объяснили это просто:
- Все, кто хотел и мог, уже уехали. А еще в «Метро» уже неделю всем гуманитарку дают, смысл уезжать из своего дома и где-то там мыкаться…
Смысла в этом не было никакого, шкуру беженца редко кто примеряет добровольно. За исключением конченных корыстных сволочей и тех, кому нужно покинуть зону боевых действий любой ценой. Знающие люди предупредили нас, мол, возможны захваты журналистов и волонтеров-гуманитарщиков в заложники. Но реальных примеров нам привести не смогли. Люди, ехавшие со мной в СБУ, были повоевавшие, и я думал: «отобьемся». Навигатор, зажатый в моей потной ладошке, отсчитывал по 100 метров до адреса. До СБУ оставалось ровно два километра, рукой подать, но на очередном блоке немолодой железнодорожник из Ясиноватой сообщил нам:
- А дальше, ребята, никаких наших постов уже нет. Тут до линии фронта метров пятьсот или триста. Слышите?
Мы вылезли из машины послушать «музыку войны». Это только на первый взгляд она хаотична и деструктивна. Ничего подобного. После стрелкового концерта минут так на 15, бойцы брали паузу, чтобы откатиться или спрятаться, после чего включалась артиллерия. Затем, цикл повторялся – выявление огневых точек, корректировка, обстрел. С той стороны дураков тоже не было, поэтому дело шло туго и долго.
Школа героев
Мы залипли на этом перекрестке с мобилизованными ополченцами. Их с недавних пор стали выставлять на блокпосты, сообразив, что от пожилых и как правило, не воевавших людей, толку мало. Мобилизованные искренне хотели нам помочь, но на все конкретные вопросы отвечали противоречиво:
- Мужики, честно, в душе не … что там дальше. Мы уже тут неделю стоим, озверели. А! Вон, наш командир едет!
В очередной раз подивился молодости командиров, лет 25, от силы, но толковый. Не удивился, что его бойцы на блоке ничего не знают:
- Милые мои человеки, резервисты-мобилизованные. Они даже званий своих не знают и должностей. Если их враг в плен возьмет и будет пытать, они же ничего ему не скажут!
Я в тон ответил:
- Так и выковываются герои.
Кривая усмешка. Командир заглянул в карту:
- Район не зачищен, только что в штабе говорили за него. Наши проскочили чуть вперед, а что сзади оставили – не очень понятно. И нацики как еще делают – мы их днем кошмарим, они отходят, а ночью возвращаются на те же позиции. Так что, не лезьте туда пока, от души советую.
К нам на блокпост заглянул местный житель Станислав. Молодой парень в потертой, но опрятной спецовке одной известной автомобильной марки. Что было понятно – вокруг нас по улице находились автосалоны разных брендов. Центр Мариуполя, «дорогой» район». И Станислав нас смог удивить:
- Скорее всего, репортаж этот снимался из другого здания СБУ, в другом районе. Их у нас было два. Вот это, на Георгиевской, куда вы хотите попасть, считается «старое», они там сидели всегда. И было у них еще новое здание. Там сидели пропагандисты, и те, кто посты в Сети отслеживал и комментарии. У меня знакомые так попали.
- И что с ними было?
- Двух просто оштрафовали, а двое исчезли. Непонятно куда их вывезли, я не знаю.
Станислав посоветовал нам съездить в две точки, благо они были в поле зрения. Во-первых, в Мариупольский университет. До него по прямой было метров 300. Для городских боев – очень много. Но ополченцы подтвердили, что наши через Университет проходили, хотя саперы там не работали. А сидели в этом учебном заведении нацгвардейцы и вездесущий и бесконечный «Азов»*.
- И вон в то двухэтажное здание сходите, - сказал нам Станислав, - там был реабилитационный центр «Пилигрим», содержали его американцы и детей все время к себе возили. Еще у них была детская организация «Путь Махно».
- Дети там остались?
- Половину, примерно, вывезли в начале, а остальные с «Азовом» ушли.
Мы попрощались и помчались вперед, пытаясь объезжать ямы и свисающие оборванные провода. Перед издырявленным грузовиком с телом водителя, пытавшегося спрятаться под машиной от обстрела, мы свернули в университетский двор.
Грозный как надежда
В искалеченном «Градами» университете было мало чего интересного. Трепетали украинские флаги, рваные и закопченные. Под елками, на срубленных осколками ветвях, лежал труп «Азовца» или нацгвардейца, в тельняшке и камуфляжных штанах. Сам исторический факультет университета был завален касками, бронежилетами, цинками с патронами и разгрузками с надписью «Национальная гвардия».
Везде по углам валялись удостоверения Национальных гвардейцев и участников АТО, их даже не рвали – просто выкидывали. На заднем дворе, ежась от невидимых взглядов из окон многоэтажек (там еще был противник), мы подобрали пусковой контейнер от противотанкового комплекса NLAW. Спецы просили привезти для изучения. Судя по тому, что сгоревших танков в округе не наблюдалось, хваленую технику использовали в холостую или не по назначению. Из-за сгоревших машин виднелась поучительная надпись на заборе: «Один завоюю весь мир». Но, тут явно что-то пошло не так с завоеванием. Вообще все пошло не так.
В последней пятиэтажке перед «Пилигримом» мы остановились поговорить с местными жителями. Фасад пятиэтажки просто осыпался от взрыва чего-то тяжелого – это был «Ураган» или «Смерч». Реактивный снаряд забрал жизни сразу шести горожан, среди них было двое мальчишек-подростков. Поговорил с Анной, библиотекарем из техникума. У нее было удивительно чистое и светлое лицо. Не знаю, как можно было сохранить его в этом аду.
- Родня в России есть, но не близкая, - рассказывает мне Анна и постепенно успокаивается, - уезжать с мужем не хотим. Старые люди никому не нужны. Никогда и нигде. И оставаться страшно, и уехать невозможно.
Пытаюсь доказать собеседнице, что Мариуполь быстро должны восстановить. Привожу в пример Грозный и Анна замечает, что в последние дни с соседями они именно Грозный и обсуждают. Он для них пример и надежда.
- Спасибо за гуманитарку от России и ДНР, - говорит мне Анна, - остался один вопрос, где нам жить? Пока живем в подвале на лежанках, можете зайти, посмотреть.
Анне с гуманитаркой повезло, а ее соседка, присоединившаяся к разговору, заметила, что она записана в очереди на получение продуктов под 3623 номером, это ждать до выходных... Про нациков местные жители мало что могут нам рассказать, кроме того, что они сидели в этом чертовом реабилитационном центре «Пилигрим».
Починить город
Бойцы, стоящие метрах в ста за центром, очень напряглись, увидев нас на пустой улице. Напряглись, это значит стали целиться в нас из автоматов. Быстро опознали другу друга. Под стеночкой, за постом ополчения, сидел молодой паренек с фингалом под глазом и в тельняшке. Документов у него при себе не было, только военный билет. Говорить он не хотел, отворачивался от камеры и, наверное, понимал, что сейчас его заберут спецслужбисты и ничего хорошего в ближайшем будущем его уже не ждет. Жалеть этого человека после увиденного в Мариуполе не было никакого желания. Мы предупредили бойцов, что будем лазать по «Пилигриму», и, если найдем там что-то подозрительно-тревожное, им сразу же сообщим. Ополченцы, дядьки в годах, как-то очень тепло просят нас быть осторожнее.
«Пилигрим», на первый взгляд, закрыт со всех сторон. У центрального входа, в окне, огневая точка, выложенная кирпичом. С противоположной стороны одно окно все исклевано пулями, видно, что из него долго отстреливались. Рядом с нами останавливается пожилой мужчина и говорит очень жестко:
- Лучше бы эти дети так на вокзалах бы и наркоманили, хоть пожили бы еще…
По словам мужчины, сразу, как началась спецоперация, все воспитанники записались в территориальную оборону. Он показывает нам метки из желтого скотча на заборе.
- Заправлял этим «Пилигримом» священник из ВСУ, капеллан Мохненко. Не знаю, чего он там капеллан, в церковь они не ходили. Окопы копали. И в 14 году копали, и в 18 году, и сейчас.
- Дети копали?
- Ну, как дети, лет по 15-16 им было, здоровые лбы. Сам этот Мохненко сбежал из Мариуполя. У него было 33 усыновленных ребенка, их он вывез, а остальных тут оставил. Они с «Азовцами» и ушли, когда бои начались, повоевали немного и ушли.
Из здания приюта осторожно выглядывает мужчина, гладенький такой, осторожный. От сигареты отказывается, мол не пьет и не курит, потому что сильно верующий. Говорит, что никакого «Азова» или военных тут не было, наговаривают. Но, в укромном углу двора мы находим джип, весь в синих опознавательных лентах ВСУ или Нацгвардии. Заметив наш интерес к машине, говорит:
- Машина не брошена, у нее хозяин есть, приходил недавно.
И тут мой товарищ Влад, тихий, спокойный, интеллигентный инвалид третьей группы, оставивший тут молодость и здоровье, неожиданно вызверивается на скользкого мужичка:
- Ты нам бейцы тут не крути, машина в опознавательных знаках ВСУ. Где хозяин? Что за хозяин, адрес?
Я думал этот человек сейчас закрутится юлой и провалится под землю, так его напугали эти вопросы. Мужичок уверяет нас, что просто пришел навестить бабушку, которая живет здесь в подвале, потому что у нее дом разбомбили. Влад остывает:
- Ладно, мы не следователи, открывай здание.
Беглый осмотр показал, что в здании прибрались основательно. Даже в комнатах, где воевали, нет стреляных гильз. Ни одной. Про документацию, пропаганду и прочее говорить нечего. Хозяева организации подготовились к вопросам, которые им будут задавать после окончания военной операции.
Единственное, что здесь осталось от «Азова» - противотанковая мина, лежащая прямо в холле на центральном входе. Очень странная мина. Ее доработали. Сверху она обклеена скотчем, под который подложена квадратная пластина. Еще под миной проходит толстый белый кабель – просто мрак. Даже зябко стало, пока я фотографировал маркировки мины. Может быть она поставлена на неизвлекаемость, может быть под скотчем специальный взрыватель с радиоприводом – не знаю, не специалист.
Назад, в батальон, ехали молча. Я думал о том, сколько всякой погани осталось на освобожденных территориях, сколько сокрыто грязных тайн. Вот где сейчас воспитанные в бандеровской идеологии подростки из «Пилигрима»? Ответ очевиден – сидят на «Азовстали» и ждут смерти. А где дядечка, который их воспитывал? Сидит в Киеве. С него-то спросят? Не знаю. Не факт.
У выезда из Мариуполя стояли джипы МЧС. Подъемный кран разбирал баррикаду из многотонных булыжников с надписями «Слава Украине». Баррикада эта полностью перегораживала улицу и ее давно все прокляли, вместе с Украиной. Офицер МЧС очень внимательно отнесся к нашей информации о странной мине, пообещал выехать на место вот прямо сейчас и предложил нам поехать вместе. Но нам еще предстоял долгий путь через паромные переправы, по жутким дорогам в объезд огромного города. Огромного и искалеченного, истерзанного боями. Но, все что сделано человеком и им же сломано, можно починить. К городам это тоже относится.
[iframe class="w-full mb-5 shadow-xl aspect-video rounded-xl" src="https://www.kp.ru/video/embed/874350/" frameborder="0"]
Обложка: Фото: Дмитрий СТЕШИН