Закон должен защищать гражданина, а не преступника

России нужен новый Уголовный кодекс – к этой точке зрения склоняется группа юристов, наших единомышленников. Это очень серьезный вопрос, требующий комплексного и вдумчивого подхода.

В рамках движения «Патриоты Великого Отечества» уже ведется разработка проекта Уголовного кодекса. Однако главную опасность сегодня несет программа «Уголовная политика: дорожная карта 2017-2025 гг.», подготовленная и опубликованная «Центром стратегических разработок», председателем Совета которого является Алексей Кудрин. Общий смысл предлагаемой «кудринцами» концепции – смягчение уголовного законодательства. Для того, чтобы общество с этим согласилось нам постоянно рассказывают об «обвинительном уклоне» в приговорах судов. На самом деле ситуация совершенно иная.
Предлагаю вашему вниманию очередную статью кандидата юридических наук Максима Ивановича Орешкина, поясняющая нашу позицию и объясняющая, почему России нужен новый Уголовный кодекс.

Почему необходима государственная концепция уголовной политики в ближайшее время
В моей предыдущей публикации я упоминал, что на сегодняшний день назрела необходимость принятия новой редакции Уголовного кодекса Российской Федерации, что в научно-практической среде уже воспринимается как данность, отсроченная во времени. Кончено, есть отдельные авторитетные ученые, сотрудники правоохранительных органов, отстаивающие мнение об отсутствии необходимости таких глобальных перемен, но их не так много. Более того, некоторые специалисты ратуют за принятие нового кодекса, взамен существующего, который действует с 1997 года. Поэтому новая редакция представляется неким разумным компромиссом, когда лучшее старое, модернизируется усовершенствованными механизмами.
Высказывается достаточно много разумных идей по совершенствованию уголовного законодательства: развитие института конфискации имущества за наиболее тяжкие коррупционные и экономические преступления, пересмотр понятия и видов рецидива, сбалансирование наказаний и оснований освобождений от них, упорядочение отдельных составов преступлений между собой и т. д. Но вместе с тем продвигаются и социально вредные новеллы, которые внешне выглядят и звучат весьма достойно и заманчиво.
Когда речь идет о комплексной модернизации какого-либо сектора общественной жизни: экономики, социальной сферы, государственного устройства, то риски провала таких реформ многократно возрастают, по сравнению с точечными изменениями в этих сферах. Это правило действует и в правовом поле. Причем последствия возможных кардинальных ошибок в законотворческой сфере могут иметь куда больший негативный эффект, хотя бы даже потому, что экономические, политические реформы всегда опосредованы изменениями нормативной базы. Существует ли на сегодняшний день государственная концепция новой редакции Уголовного кодекса России? Ответ, к сожалению, отрицательный. Но, как говорится, на вспаханном поле обязательно что-то да вырастет.
В прошлом году под эгидой «Центра стратегических разработок» (www.csr.ru), председателем Совета которого является Алексей Кудрин, была опубликована программа «Уголовная политика: дорожная карта 2017-2025 гг.». По сути, данная программа представляет собой концепцию изменения уголовного законодательства и намечает этапы ее реализации. Можно сказать, что предложенная концепция является, если не единственной, то наиболее активно продвигаемой в общественной среде, наряду, кстати, с другими не менее важными программами реформ в сфере образования, здравоохранения, налогового, таможенного регулирования и др. То есть имеется комплексная глобальная программа, которая по замыслу ее авторов должна повлечь фундаментальные сдвиги в социально-экономической сфере в нашей стране.
Какие цели преследуют реформаторы в области уголовной политики? Основные задачи предложенной модернизации включают в себя, в частности, сокращение числа заключенных; гуманизацию системы уголовных наказаний; переведение преступлений небольшой тяжести в разряд уголовных проступков и ряд других новелл. Авторы уверены, что реализация предложенной реформы уголовной политики будет отвечать задачам перехода России на новый этап развития.
Опираясь на статистику назначения наказаний, авторы демонстрируют избыточную репрессивность уголовного закона. В докладе отмечено, что лишение свободы условно или реально назначается в качестве наказания 60% осужденных. Частота выбора этого наказания, равно как и сроки лишения свободы, обусловлены содержанием уголовного кодекса. Авторы подчеркивают, что репрессивность уголовного закона может быть снижена без ущерба для таких целей уголовного наказания, как восстановление социальной справедливости, исправление осужденного и предотвращение совершения новых преступлений.
Теперь давайте обратимся к статистическим данным. В прошлом 2017 году реальные лишения свободы по данным Судебного департамента при Верховном суде РФ были назначены только в 29% случаях от всех вынесенных судами приговоров. 25% – это назначение наказания в виде лишения свободы условно, без их отбытия в местах лишения свободы. Оставшаяся часть – это более мягкие наказания, такие как штрафы, обязательные, исправительные, принудительные работы, и они составляют почти половину от всех назначенных судами наказаний. При этом реальное лишение свободы назначается в подавляющем числе по тяжким и особо тяжким преступлениям, за которые максимальный срок наказания в санкциях статей превышает соответственно пять и десять лет лишения свободы. За преступления небольшой и средней тяжести, которые в общей массе составляют более половины от всех совершаемых преступлений в нашей стране, реальное лишение свободы в 2017 году было назначено лишь в 17% случаев, что, согласитесь, не так уж и много, учитывая высокий уровень рецидивной преступности. Поэтому говорить о чрезмерной репрессивности уголовного Закона в настоящее время, основываясь на статистические данные, а не на отдельные «жуткие истории» в газетных публикациях, вряд ли уместно. Конечно, ошибки и злоупотребления при назначении наказаний имели место всегда, но они не могут подменять собой общую картину имеющихся показателей в нашей стране.
Цитируем авторов концепции далее: «Россия практически не движется в сторону снижения числа заключенных и ресоциализации лиц, совершивших преступления. Мы по-прежнему на 8 месте в мире и на 1-м в Европе по числу заключенных на 100 000 населения. При этом у нас высокий рецидив преступлений. Эти два факта связаны между собой: более чем 55% заключенных находятся в зоне криминологического «невозврата» поскольку их срок лишения свободы превышает 5 лет, что практически исключает возможность реинтеграции в нормальную жизнь; еще 23% заключенных, отбывающих срок от 3 до 5 лет, рискуют оказаться в зоне невозврата». К сожалению, в докладе не указан первоисточник приведенных данных. Однако, если обратиться к статистическим показателям Международного центра тюремных исследований (ICPS) за 2018 год Россия по количеству заключенных на 100 000 населения занимает 15 место в мире. Неизменным лидером по этому показателю многие годы являются США. Количество заключенных в этой стране превышает российские показатели в 3,5 раза, но оспаривать справедливость американской уголовной политики на внутринациональном уровне серьезно никто не берется. Согласно данным Федеральной службы исполнения наказаний России число заключенных, находящихся в местах лишения свободы, уменьшилось до самого низкого уровня за последние почти 30 лет и составило на 1 мая 2018 г. 595 728 человек. В связи с этим, утверждения разработчиков концепции об отсутствии снижения числа заключенных в нашей стране в течение последних лет и 78% «почти» безнадежно потерянных для общества лиц, представляются декларативными и нерепрезентативными.
Сложно спорить о том, что длительное лишение свободы негативно сказывается на социальной адаптации заключенных. Но можно ли согласиться с заключением о том, что поскольку наказания в виде лишения свободы на срок свыше 5 лет практически исключают возврат осужденного к нормальной жизни, то максимальный срок наказания должен варьироваться где-то в этом пределе? Существует целый пласт общественно опасных преступных деяний, влекущий повышенную ответственность, включающий в себя убийства, разбои, изнасилования, бандитизм, не говоря уже о таких явлениях как терроризм, коррупция, педофилия. Действительно, в разное время высказывались частные мнения о целесообразности кардинального смягчения уголовных наказаний. В частности, в 1902 г. С. П. Мокринский указывал, что максимальным сроком изоляции является период, равный 5 годам: «Удерживать в целях исправления более 5 лет нет основания: не исправив субъекта в течение этого срока, учреждение достаточно ясно обнаружило свое бессилие исправить его». Нет смысла приводить и другие схожие мнения, которые во многом носят лишь теоретический характер. Сейчас общество более поддерживает идеи ужесточения наказаний, отмены моратория на смертную казнь и даже расширения спектра ее применения. Реализация плана кратного снижения максимального порога наказаний будет идти в разрез общественному мнению и способна вызвать прямо противоположный эффект.
Далее, увлекаясь идей снижения максимальной планки наказаний в два и даже в три раза, реформаторы предлагают понизить категорию преступлений с особо тяжких на тяжкие. Что это значит? Рассмотрим реализацию этого предложения на примере убийства – часть 1 статьи 105 УК РФ. Максимальное наказание по данному составу преступления – пятнадцать лет лишения свободы. Предлагается его изменить до пяти лет лишения свободы, а коль скоро преступление станет не особо тяжким, а тяжким, то преступник, отбыв лишь половину назначенного ему судом срока, - два с половиной года максимум, имеет все шансы освободиться условно-досрочно. Соответственно, отбывать свое наказание он будет в не в колонии строгого режима, как сейчас, а общего. Срок давности привлечения к уголовной ответственности будет не пятнадцать лет, а десять. Причем во время предварительного и судебного следствия обвиняемый в течение двух-трех лет может находиться под домашним арестом. В этом случае срок домашнего ареста засчитывается в срок отбытия наказания день за день и право на условно-досрочное освобождение у него может возникнуть сразу после вступления приговора в законную силу. Не говоря уже о других преференциях для таких преступников, которые появляются по цепной реакции. Вот такая упрямая вещь - математика!
Другая предложенная идея о декриминализации преступлений небольшой тяжести, то есть тех составов максимальное наказание, за которые не превышает трех лет лишения свободы, также вызывает много вопросов. В 2017 году было осуждено 697 174 лица и из них 348 325 или 50% за преступления небольшой тяжести. Таким образом, речь идет о сокращении числа осужденных наполовину! За чертой преступных деяний останутся такие преступления, как причинение средней тяжести вреда здоровью другому человеку, убийства в состоянии аффекта или при превышении пределов необходимой обороны, причинение смерти по неосторожности, служебный подлог, халатность, некоторые преступления в сфере незаконного оборота наркотических средств и многие другие. Такие меры оправдываются снижением напряженности в обществе и восстановлением социальной справедливости.
Данное предложение представляется весьма спорным. По большей части легализованной окажется так называемая уличная преступность. Виновных лиц по указанным составам преступлений мы даже не вправе будем называть преступниками, только правонарушителями, наряду с теми, кто превысил скорость вождения, перешел дорогу на красный сигнал светофора или, скажем, закурил в общественном месте. Авторы такой реформы, сознавая, что перевод преступлений небольшой тяжести из Уголовного кодекса в Кодекс об административных правонарушениях будет не так прост, предлагают некий компромиссный вариант – создать новый институт в уголовном праве «уголовный проступок». Это будет уже не преступление, но еще не административный деликт, что-то среднее между ними. В отношении лиц, виновных в совершении уголовного проступка, предлагается применять не уголовное наказание, а меры уголовно-правового воздействия, в виде штрафов, возложение обязанностей загладить причиненный вред, то есть извиниться и «подбить цифру» с потерпевшим по ущербу и др. С реализацией такого предложения, которое надо сказать получает все больше сторонников и начинает озвучиваться с высоких трибун, возникнет масса вопросов в практической деятельности. Как быть с теми, кто без конца совершает некрупные кражи, мошенничества, вандализм, незаконные рубки, ДТП с причинением тяжкого вреда здоровью, ведь все эти и многие другие составы преступлений окажутся вне сферы уголовной ответственности? Сколько раз и в течении какого срока они могут совершать подобные проступки, чтобы избежать возбуждения уголовных дел? Можно сколько угодно много приводить доводов в пользу такого подхода: сокращение числа осужденных за мелкие преступления, избежание судимостей для лиц впервые оступившихся, экономия бюджетных средств и т. д. Действительно на сегодняшний день наказания по преступлениям небольшой тяжести не столь внушительны и в некоторых случаях схожи с санкциями за административные правонарушения, но самое главное отличие, на мой взгляд, кроется в процедуре расследования таких дел. Разыскивать и привлекать к ответственности лиц, совершивших административный или уголовный проступок, значительно сложнее, чем в рамках расследования уголовных дел. На практике заниматься розыском виновных лиц, а тем более доказыванием их вины никто не будет. Все сведется к формальным регистрациям таких обращений граждан и отпискам им, что со временем приведет к тому, что люди сами перестанут обращаться с заявлениями в правоохранительные органы. Уровень неофициальной, латентной преступности возрастет, а доверие граждан к правоохранительным органам, напротив, упадет. Вопрос стоит ни сколько в наказании, сколько в недопущении безнаказанности.
Особую значимость, как считают инициаторы поправок, будет иметь введение уголовного проступка за экономические преступления. По их мнению, это будет способствовать экономическому росту и уменьшит давление на бизнес. Преступления в сфере экономики от банальных краж, грабежей, разбоев до высокоинтеллектуальных преступных посягательств в этой области составляют в общей массе до 70% от всех совершаемых в нашей стране преступлений и из них 40% - это преступления небольшой тяжести, а еще 26% - средней. Что произойдет, если хотя бы 40% всех экономических преступлений в одночасье будут декриминализованы? Ответ на этот вопрос очевиден!
Можно и дальше продолжать разбирать предложенную концепцию, выявлять ее достоинства и недостатки. Справедливости ради, следует заметить, что отдельные идеи представляются здравыми и оправданными: восстановление отмененного в 2003 году дифференцированного влияния вида рецидива преступлений на назначаемое наказание, расширение области применения принудительных работ и возвращение к идее реализации ареста как вида уголовного наказания за преступления небольшой и средней тяжести и др. Самые крупные просчеты всегда связаны с началом реализации благих намерений. Если оценивать концепцию в комплексе, то воплощение в жизнь ее основных, фундаментальных идей может привести к общественному дисбалансу, а декларируемая защита бизнеса к защите от него. Перефразируя известное изречение: «Мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи», применительно к данной программе, можно сказать: «Мы не настолько сильны, чтобы пережить благовидные законодательные ошибки». Невольно задаешься вопросом: «Кто стоит за подобными инициативами?» Чтобы исключить или хотя бы минимизировать риски законодательных ошибок и не допустить подозрительных вмешательств необходимо начать разработку государственной концепции новой редакции Уголовного кодекса России с привлечением авторитетных специалистов в области уголовного права и процесса из научно-практической среды. В противном случае эта ниша будет заполнена другими, и вопрос будет стоять лишь в лоббировании готового проекта государственной важности. А пожинать плоды таких реформ придётся нам с вами.
Орешкин М.И.,
руководитель коллегии адвокатов «Оптимум»,
кандидат юридических наук, г. Иркутск.