О трехлинейке Мосина и не только

Я уже неоднократно публиковал статьи об истории русского оружия, в т.ч. – материалы Юрия Максимова о знаменитой на весь мир трёхлинейной винтовке Мосина, которой на Западе упорно приписывается иностранное «происхождение».

На этот раз предлагаю вашему вниманию развёрнутую рецензию этого же автора на книгу Р.Н. Чумака про историю создания и принятия на вооружение русской армии трёхлинейной винтовки Мосина. С учётом ограниченного тиража и фундаментальности этого издания, рецензия на книгу имеет существенный объём, что в значительной степени компенсируется раскрытием основных перипетий истории самой знаменитой русской винтовки.

Рецензия на книгу Р.Н. Чумака «3-лн винтовка Мосина. История создания и принятия на вооружение русской армии»
Считаю необходимым в самом начале обозначить широкое использование в рецензии выдержек из книги Р.Чумака «3-лн винтовка Мосина. История создания и принятия на вооружение русской армии» и выразить благодарность Руслану Николаевичу за его отзывчивость и приверженность научному подходу в исследовательской работе.
Уже ушедший 2017 год порадовал любителей истории отечественного оружия новым фундаментальным изданием. В санкт-петербургском издательстве «Атлант» вышла в свет книга Р.Н. Чумака «3-лн винтовка Мосина. История создания и принятия на вооружение русской армии». Это событие, судя по реакции российских и иностранных специалистов по истории оружия, быстро приобрело эпохальный масштаб.

Несмотря на широчайшую известность винтовки Мосина в России и за её пределами, до сих пор, т.е. на протяжении более 120 лет после принятия винтовки на вооружение, в нашей стране не было издано книги, описывающей все перипетии разработки этого оружия. По этой теме было написано множество статей, вышло несколько книг популярного характера. Но издания, которое бы максимально полно освещало технические и организационные аспекты процессов разработки и принятия на вооружение 3-лин винтовки Мосина во всём их многообразии - не было. Хотя актуальность темы не вызывала сомнений. За это время в сообществе профессиональных историков и в любительской аудитории произошло немало дискуссий о степени оригинальности конструкции этой винтовки и о роли С. И. Мосина и Л. Нагана в процессе её разработки. Но в отсутствие источника, основанного на архивных документах и материальной части опытных винтовок Мосина и Нагана, эти дискуссии, как правило, носили неконструктивный характер, формируя необоснованно полярные мнения.
И вот такая книга, наконец, появилась.
Главной особенностью данной книги, выделяющей её из ряда других изданий на данную тему, является выраженная техническая направленность и полное отсутствие идеологического контекста. Автор сосредоточился на поиске ответа – почему 3‑лн винтовка обр. 1891 г. приобрела тот вид и конструкцию, которые нам известны. Разрабатывая исследование в данном ключе, автор книги поставил перед собой следующие главные задачи:

выявить характер и закономерности функционирования отечественной оружейной школы, создавшей технический и организационный фундамент для проектирования 3-лин винтовки обр. 1891 г.;

выявить характер и особенностей работ Комиссии по разработке магазинных винтовок в 1880 гг.;

построить хронологию работ С. И. Мосина по созданию винтовок и составить максимально полный перечень разработанных им образцов оружия этого типа;

выяснить технические особенности винтовок Мосина, Нагана и Комиссии всех моделей, составить подробное описание их конструкции и установить периода появления в их конструкции наиболее значимых элементов, определяющих технический облик оружия;

выявить влияние винтовки Мосина на историю отечественного оружиестроения.

Поставленные задачи автор выполнил максимально полно и с безупречным качеством. Важнейшей предпосылкой к разработке качественного издания является база источников и глубина её проработки. С этой стороны претензий к книге нет. Книга построена на архивных документах Оружейного отдела Артиллерийского комитета ГАУ 1880–1890 гг., хранящихся в Военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи. Оружейный отдел ГАУ возглавлял процесс разработки магазинных винтовок в России, поэтому его документы содержат большой объём информации, позволяющий представить максимально полную картину создания магазинных винтовок в России во второй половине XIX века.

Автор впервые предоставил на обозрение читателям полные тексты оригинальных документов, описывающих процесс разработки, изготовления и испытаний 3,15-лин и 3-лин винтовок всех конструкторов, участвовавших в их создании – Мосина, Нагана, Захарова и многих других. Таких документов в книге приведено множество. К наиболее интересным из них относятся документы, отражающие ход испытаний винтовок Мосина и Нагана в 1890-1891 гг. и процесс формирования решения о том, какая винтовка пойдёт на вооружение Русской армии – Мосина или Нагана. Ранее эти документы публиковались в урезанном виде или в пересказе. Это существенно снижало их информационную ценность, так как в этом случае утрачивались важные смысловые детали текста или даже искажался его смысл.
Важной частью исследования автора книги являются образцы материальной части винтовок. Работа построена на основе уникальных музейных собраний Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи и Тульского государственного музея оружия. Большинство из показанных в книге образцов опытных винтовок Мосина и Нагана, а также экспериментальных и серийных винтовок и карабинов, разработанных в России и СССР на базе 3‑лн винтовки обр.1891 г. (в том числе автоматических винтовок) являются уникальными, сохранившимися в единственном экземпляре изделиями. Их изображения публикуются впервые.

Впервые в отечественном оружиеведении проведён и анализ деятельности отечественной оружейной школы по разработке винтовок во второй половине 19 века, завершившейся принятием на вооружение 3-лин винтовки обр. 1891 г. Рассмотрены причины формирования в России специфического подхода к созданию оружия, в основе которого поначалу лежала доработка иностранных образцов. При этом созданию оригинальных отечественных разработок также уделялось значительное внимание.
Над созданием магазинных винтовок в России работали не только Мосин, но и другие конструкторы. Процессу и результатам этих работ посвящена отдельная глава, из которой читатель узнает немало совершенно неизвестных имён русских конструкторов оружия. Невозможно было обойти в данной книге роль и место работ Л.Нагана по созданию 3-лин винтовки по заказу русского правительства и степень его влияния на деятельность Мосина. Эти материалы автор сопроводил описаниями и изображениями всех моделей винтовок Нагана, позволяющими представить, насколько радикально изменилась конструкция винтовки Нагана с момента её первого представления в Россию и до появления винтовки, вышедшей на испытания вместе с конструкцией Мосина.
Важнейшим событием в судьбе винтовки Мосина стало её участие в испытаниях в войсках вместе с винтовкой Нагана. В книге впервые приведены полные документы результатов испытаний винтовок в 1891 г., показывающий реальный уровень их надежности. Отдельно приведены описания и изображения всех моделей опытных винтовок Мосина с 1882 по 1891 г и Нагана с 1887 по 1890 г., а также важнейших деталей их конструкции. Сделан сравнительный анализ главных механизмов винтовок Мосина и Нагана.
Несмотря на оружейную направленность издания, автор не обошел вопрос создания 3-лин винтовочного патрона. История «патронной» части русского 3-лин стрелкового комплекса до настоящего момента была совершенно неизвестна, что создавало почву для разных вымыслов. Но как это часто бывает, реальная история оказалась значительно интересней любых предположений. Важно и то, что именно в России почти 130 лет назад была решена сложнейшая задача по одновременному созданию комплекса оружие-патрон, что и на сегодняшний день потребовало бы усилий всего ВПК любого развитого государства. Проще говоря, возможности русской науки, промышленности и оружейной школы в конце 19 века находились на очень высоком уровне, опережая возможности любого другого государства.
Значительное внимание автор книги уделил вопросу определения приоритета по отношению к техническим решениям, применённым в конструкции винтовки Мосина. Это очень непростой вопрос, который и во время описываемых событий вызвал расхождения во мнениях среди членов Арткома ГАУ. Представляя новую информацию по данному вопросу, автор сопроводил её документами Оружейного отдела, а также докладами Мосина, объясняющими видение им данного вопроса. Не осталась без внимания и судьба самого С.И. Мосина, а также посмертные события вокруг его персоны и самой винтовки.
В завершение книги приведён обзор основных усовершенствований, введённых в винтовку обр.1891 г. с начала и до завершения её производства. Даны сведения о количестве винтовок, выпущенных на всех русских и иностранных оружейных заводах с 1891 по 1914 г. (по каждому году и заводу), а также изображения серийных и опытных винтовок, разработанных на базе винтовки обр.1891 г. в России и СССР.

530-страничная книга отличается прекрасной полиграфией и снабжена большим количеством фотографий винтовок различных моделей, в том числе иностранных. Читатель найдёт в книге множество схем и рисунков устройства механизмов винтовок, уникальных оригинальных чертежей и других графических материалов.

Автор блестяще справился с задачей создания книги очень высокого информационного качества. Без сомнения, книга Р. Чумака «3-лн винтовка Мосина. История создания и принятия на вооружение русской армии» является образцом литературы «закрывающего» типа. Эта книга на многие годы станет ведущим источником по данной теме, определив её видение для отечественных и иностранных историков оружия. Хотелось бы надеяться, что иностранные специалисты наконец-таки получат все необходимые доказательства о неправомерности использования в названии русской винтовки Мосина приставки «Наган» (на Западе принято обозначение Mosin-Nagant, которое также используют и некоторые российские «эксперты»).
….В начале данной статьи мы отметили сдержанность автора книги в идеологической оценке событий, предшествовавших принятию на вооружение трёхлинейной винтовки обр. 1891 г. Тем не менее, даже из рафинированного текста внимательный читатель может вынести понимание причин, оказавших влияние на формирование списка требований к боевому оружию, актуальному и поныне.
Главным критерием для выбора новой винтовки являлась: высокая безотказность выбранного образца с учётом его возможной эксплуатации в самых жестких условиях, в т.ч. при недостаточном, нерегулярном и (или) малоквалифицированном обслуживании, а также безопасность в обращении при тех же условиях. Ведь из опыта многочисленных войн, которые вела до этого времени русская армия в самых разнообразных погодно-климатических условиях, было вынесено правило:
«Нельзя требовать от солдата, пришедшего усталым на ночлег после трудного перехода в дурную погоду, или вернувшегося утомленным после боя или измученного долгим бодрствованием в аванпостной цепи, что бы он, прежде чем завалится спать, занялся бы чисткой своего ружья. […] В военное же время и час сна иногда дорог и отнимать этот час отдыха у солдата не только не гуманно, но даже вредно».
Следуя данному правилу, Оружейная комиссия считала, что даже самый лучший по боевым характеристикам образец оружия, если он не обладает должным уровнем надёжности и безопасности во всех условиях службы, будет бесполезен в бою, если преждевременно выйдет из строя или нанесет травму владельцу. Не стоит даже говорить, что в этом случае все затраты на производство такого оружия окажутся напрасными, а с учетом размера русской армии – просто разрушительными для государства. И в дальнейшем, русскими оружейниками этим двум свойствам оружия – безотказности и, одновременно, безопасности – уделялось самое пристальное внимание (в который раз можно вспомнить легендарную надёжность автомата Калашникова и всех образцов стрелкового оружия, созданного в СССР в послевоенный период).
На Западе широко бытует представление о том, что на вооружение Русской армии была принята винтовка Нагана, в которой были использованы лишь некоторые конструктивные решения капитана Мосина. Это в корне не соответствует исторической действительности. После тщательного изучения винтовки Нагана российскими специалистами, её признали неудовлетворительной, т.к. по устройству затвора и ствола она не удовлетворяла требованиям Комиссии, являлась очень «сырым» изделием и в существующем на тот момент виде интереса не представляла. Единственным ценным с технической точки зрения узлом винтовки был, как и ожидалось, магазин. Проще говоря, Л.Наган изначально предоставил на испытания образцы винтовок совершенно неудовлетворительной конструкции. И в дальнейшем он совершенствовал своё оружие исходя из требований русской Оружейной комиссии, в т.ч. – используя готовые технические решения российских конструкторов.
Сознавая реальный технический уровень винтовки Нагана и сложность её доработки, Комиссия решила продублировать работу по её усовершенствованию разработками отечественных конструкторов. В декабре 1889 года руководство Оружейного отдела поручило капитану Мосину, руководствуясь винтовкой Нагана (в ней членов Комиссии заинтересовал только магазин) спроектировать винтовку с магазином на 5 патронов, но применить в ней затвор своей системы с вертикальным расположением боевых упоров. Нет сомнений в том, что у Мосина не было никакой необходимости использовать винтовку Нагана в качестве базы для разработки своей винтовки – уже существующая винтовка Мосина модели 1889 г. по совершенству механизма запирания существенно превосходила винтовку Нагана того же года разработки.
Демонстрируя Сергею Ивановичу Мосину винтовку Нагана, Комиссия имела цель задать ему определенную конструктивную схему магазина, которую Комиссия сочла оптимальной. Заимствование идеи магазина Нагана было задано Мосину прямым указанием председателя Комиссии генерала Чагиным.
Почему Комиссия вообще допустила Мосина и Захарова к продолжению работ над магазинными винтовками, а не приобрела готовый образец винтовки у Нагана и, после её доработки (как это практиковалось в России до того неоднократно), не приняло на вооружение? Объяснение только одно, о чём мы уже говорили выше: технический уровень первых образцов винтовок Нагана был настолько низким, что вызвал у Комиссии серьезные сомнения не только в пригодности их к принятию на вооружение в существующем виде, но и в возможности доводки до такого состояния вообще. Поэтому Комиссия взяла курс на дублирование разработки магазинной винтовки двумя (а с учетом конструктора Комиссии капитана Захарова – даже тремя) конструкторами. При этом успех отечественной разработки отнюдь не казался невозможным: «крепкая» база для создания хорошей винтовки в России к этому времени уже имелась в виде прошедших предварительные испытания однозарядных винтовок Мосина 1889 г. и Комиссии 1889 г.
Если говорить о специфике проводимых испытаний и вопросах заимствования, то весьма наглядным будет пример очередной винтовки Нагана с усовершенствованиями, сделанными по итогам её осмотра генералом Чагиным (винтовка прибыла в Россию 8 августа 1890 года). Важным отличием данной винтовки Нагана от его винтовок предыдущих моделей является введение в конструкцию нескольких элементов, разработанных именно капитаном Мосиным:

отсечка патронов в магазине, предотвращающая досылку патрона в патронник до тех пор, пока из него не будет извлечен и удален за пределы оружия ранее досланный патрон. Эта отсечка функционально действует аналогично отсечке Мосина, но устроена совершенно иначе;

патронный всход в ствольной коробке, исключающий утыкание пули досылаемого патрона в казенный срез ствола. Введение патронного всхода повлияло на конфигурацию боевых упоров затвора – их передняя часть приобрела скошенную назад форму по аналогии с очертанием боевых упоров затворов винтовки Мосина;

ложа по типу, разработанному Мосиным.

Внедрение проверенных и эффективных технических решений из винтовки Мосина в конструкцию винтовки Нагана, с учётом степени вовлечённости Комиссии в её доработку, вполне объяснимо: без них безотказность действия винтовки Нагана при её заряжании одиночными патронами и безопасность в обращения не обеспечивались, что лишало винтовку бельгийского изобретателя какой бы то ни было перспективы. Фактически, этой доработкой Комиссия спасла винтовку Нагана от провала и выбывания из конкурса.
Но даже в усовершенствованном виде, винтовка Нагана не имела каких-то существенных боевых и эксплуатационных преимуществ перед винтовкой Мосина, отличаясь от неё заметно более сложной конструкцией, причем эти отличия имели принципиальный характер, не устраивая русских военных. В этой связи целесообразно привести итоговую оценку, данную винтовке Нагана председателем Главной Исполнительной комиссии генерал-адъютантом Л.П. Софиано:
«Ружья системы Нагана почти тождественны ружьям системы капитана Мосина и, по всей вероятности, если даже система первого будет принята, то некоторые части в ней придётся изменять согласно с системой Мосина».
По итогам длительных испытаний и обсуждений специалисты Комиссии склонились к принятию на вооружение русской армии винтовки конструкции капитана Мосина, но после введения некоторых усовершенствований. Оружейный отдел назначил перечень изменений, которые должен был произвести коллектив оружейников (включая Мосина) под руководством генерал-лейтенанта Давыдова. Сложно сказать, почему эту работу не поручили одному Мосину, ведь никакой необходимости в привлечении коллективных сил для проведения, в общем, несложных доработок, не имелось. Доработка винтовки Мосина группой генерала Давыдова произведена в кратчайшие сроки – в промежуток с 1 по 9 апреля 1891 года.
В ходе проведения указанных в журнале работ с винтовкой Мосина, группа генерал-лейтенанта Давыдова изменила конструкцию спускового механизма и крепление отсечки-отражателя. До самого последнего момента не было решено, какая из обойм – Мосина или Нагана - будет применена в окончательном варианте 3-лн винтовки Мосина. По параметрам скорострельности и надежности функционирования обоймы были равнозначны. Можно предположить, что в вопросе выбора обоймы над Оружейным отделом довлел результат войсковых испытаний винтовок Нагана и Мосина в январе-марте 1891 года, когда обойма Мосина показала себя значительно хуже, чем обойма Нагана, в пользу которой комиссии полков сделали свой выбор.
О завершении доработки винтовки Мосина доложили Военному министру Ванновскому, после чего он подготовил и представил Императору Александру III доклад о её готовности к принятию на вооружение.
В тексте доклада Ванновский в полной мере отразил приоритет Мосина по отношению к авторству над представляемой к принятию на вооружение винтовкой («…система, предложенная Капитаном Мосиным»). Этот факт полностью отменяет существующий тезис, о том, что Ванновский «лишил Мосина права считаться изобретателем 3-лн винтовки обр.1891 года». Однако нельзя и уйти от констатации того факта, что в фабуле предложения официального названия винтовки Мосина, Ванновский указывает, что «…в окончательной выработке этой винтовки участвовал не один Капитан Моссин» содержится тезис, заметно умаляющий роль Мосина в этой работе.
В последующие годы для исследователей, не вникавших глубоко в тему создания 3-лн винтовки обр.1891 года и не представлявших масштаб деятельности Мосина как конструктора-оружейника, этот посыл Ванновского стал главным «знаменем» для отрицания ведущей роли Мосина в её создании. Но ведь та самая «окончательная выработка этой винтовки», несмотря на её несомненную важность, была лишь небольшим эпизодом в огромной по продолжительности и напряженности работе, проделанной Мосиным при создании 3-лн винтовки. В ходе этой деятельности Мосин преодолел множество гораздо более трудных по величине и значению технических проблем. Он, несомненно, справился бы и с задачей усиления крепления отсечки-отражателя, и оптимизации конструкции спускового механизма, если бы эту работу поручили выполнить ему, а не группе генерала Давыдова (в которую, напомню, Мосин тоже вошёл). Но именно эти, последние изменения, привнесённые в конструкцию винтовки не её главным разработчиком - капитаном Мосиным, а им, но совместно с другими людьми, дали основание Ванновскому не включать его фамилию в официальное название винтовки.
Не будь этого дополнения Ванновского, судьба официального названия винтовки Мосина, вероятно, сложилась бы иначе: она получила бы имя своего изобретателя, поскольку Император вряд ли стал выяснять - каков объём творческого вклада лиц, участвовавших в её разработке. Но здесь проявился известный административный оборот: многое в решении вопроса зависит от того, как его подать на утверждение. Можно также заметить, что фраза Ванновского – «…в окончательной выработке этой винтовки» совершенно отменяет существовавшее предположение о том, что отказ назвать винтовку обр.1891 года именем Мосина произошёл из-за использования в ней разработок Нагана, т.к. к окончательной доработке винтовки он, Наган, никакого отношения не имел.
Что же касается премиальных плат Нагану в размере колоссальных на то время 200 тысяч рублей, то это было связано как с небрежно составленным контрактом между русским правительством и бельгийским фабрикантом, так и первоначальным заказом на производство трёхлинейной винтовки в т.ч. и за границей, во Франции.
По боевым и эксплуатационным характеристикам, а также по качеству конструктивного оформления главных частей и механизмов, принятая на вооружение русской армии 3-лн винтовка обр.1891 года для своего времени была весьма совершенным образцом оружия. Она удовлетворяла всем требованиям русской армии в отношении баллистики, обладала высоким уровнем надёжности, легко осваивалась солдатами и по состоянию на начало 1891 года полностью соответствовала уровню современных ей магазинных винтовок европейских государств, а по ряду параметров и превосходила их.
Винтовка обр.1891 года не являлась каким-то наскоро сделанным образцом оружия. Её появлению предшествовал длительный и обстоятельный процесс поиска оптимальной конфигурации механизмов и других частей, осуществлявшийся с использованием самых последних достижений науки и техники того времени. Качество конструкции винтовки оказалось настолько высоким, что даже после появления в мире более совершенных образцов магазинных винтовок, Россия, а затем и СССР, не имели настоятельной необходимости заменять её новым образцом, как это пришлось делать некоторым другим станам (США, Германия, Япония, Франция, Австрия, Швеция, Англия). Это, несомненно, позволяет считать 3-лн винтовку обр.1891 года выдающимся образцом стрелкового оружия мира.
Отдельно следует рассмотреть вопрос авторских прав на конструкцию винтовки Мосина. Это очень важный вопрос, который был значимым для самого Сергея Ивановича и до сих пор будоражит умы исследователей данной темы. Изучению авторства винтовки по указанию Артиллерийского комитета ГАУ было посвящено специальное заседание Оружейного отдела 28 мая 1891 года.
В журнале Оружейного отдела №49 от 28 мая 1891 года «О частях 3-х лин. ружья образца 1891 г., принадлежащих капитану Мосину и заимствованных у иностранца Нагана» документально подтверждалось заимствование Мосиным у Нагана только общих принципов устройства магазина и его снаряжения патронами (идея, способ), но отнюдь не конструкция, а единственным конструктивным элементом, заимствованным у Нагана без изменений («частью»), была обойма. От которой, при желании ГАУ, можно было отказаться в пользу обоймы Мосина.
Нельзя не отметить и спорное соображение Оружейного отдела о характере изменений, произведённых Мосиным с магазинной коробкой Нагана, которая, по приведенному выше заключению «…несколько изменена…». Мосин не просто изменил магазинную коробку, представленной ему в качестве образца винтовки Нагана. Для своей винтовки он спроектировал её заново, с использованием других принципов организации конструкции: магазинная коробка винтовки Мосина составная, собирается из четырёх частей, две из которых – штампованные стенки, при том, что магазинная коробка Нагана – фрезерованная целиком из одного куска металла. Единственное, что объединяет конструкции магазинных коробок винтовок Мосина и Нагана, это трапецеидальная форма внутреннего объёма и объединение магазинной коробки со спусковой скобой, что (ни первое, ни второе) к тому времени не являлось новшеством. Так что авторство над этими техническими решениями не принадлежит ни одному, ни другому конструктору.
Главная Исполнительная комиссия по перевооружению армии, которая, получив доклад Оружейного отдела, при рассмотрении вопроса о предоставлении капитану Мосину привилегий на изобретенные им части 3-лн винтовки, пришла к следующему выводу: «Главные существенные части в образце 3-лн винтовки 1891 года выработаны исключительно капитаном Мосиным» и предоставила ему право взять (оформить) привилегии на эти части винтовки. Военный министр П.С. Ванновский это решение комиссии утвердил, написав в заключении:
«Я полагал бы справедливым предоставить капитану Мосину право взять привилегии на выработанные им исключительно части и устройства … как в России, так и в других странах».
30 июня 1891 года Мосин получил разрешение взять привилегии, но этим правом, по каким-то причинам, не воспользовался, и его авторство над конструкцией основных частей 3-лн винтовки обр.1891 года так никогда и не было официально оформлено.
Сергей Иванович Мосин достиг больших высот в карьере, заслужил известность и уважение в оружейных кругах России. Разработанная им винтовка была благожелательно принята армией. Но несомненный успех 3-лн. винтовки обр.1891 года и государственные почести, оказанные С.И. Мосину, к сожалению, не принесли ему личного счастья. Отсутствие в официальном названии винтовки имени своего создателя, под которым она проходила в течение всего периода разработки и подавалась на утверждение Императору, до последних дней сильно угнетало Мосина. Этим фактом его самолюбие было страшно задето, тем более что тем самым для армии, использующей разработанную им винтовку, Мосин еще долго оставался неизвестен.
Все это отнимало у Сергея Ивановича душевные и физические силы и до последних дней не давало покоя его душе. Причина столь тяжелого отношения Мосина к итогу решению вопроса о наименовании разработанной им винтовки проста: в большинстве случаев человек-изобретатель, творец, независимо от сферы приложения своих знаний, имеет лишь одну по-настоящему значимую награду за свой труд – сохранение своего имени в названии творения ума и рук своих. Никакие звания, должности и награды не смогут заменить для таких людей стремления к закреплению своего имени за разработанными ими изделиями. Ведь это имя будет жить очень долго, намного дольше своего владельца, даже когда от него самого не останется ничего на земле - ни памяти наследников, ни даже могилы.
Именно поэтому в среде оружейников всех стран (не только в России и СССР) весьма остро стоял и сейчас стоит вопрос признания первенства над авторством разработанных ими, а тем более – внедренных в серийное производство, конструкций. Немало сломалось судеб, карьер и даже оборвалось жизней из-за имевшихся случаев отказа изобретателям в таком праве или присвоения его другим людям, или вытеснения авторов на вторые и третьи роли более или менее обширным коллективом соавторов.
Мосин был одним из первых в России на этом пути, и совершенно точно - не последний.